Старшее поколение большевиков всегда глубоко интересовалось вопросами религии, так как нам было ясно, что это общественное явление имело свои корни в глубинах народной жизни России. Мы отдавали себе точный отчет в том, какой огромной реакционной силой была господствовавшая в России государственная православная церковь, всегда готовая со всех своих 63 тысяч амвонов вести самую черносотенную, изуверскую, контрреволюционную агитацию и пропаганду. И если народники не прочь даже были иногда в своих нелегальных писаниях для широких масс делать уступки их вековым религиозным предрассудкам, то мы, социал-демократы, стоявшие на позициях целостного материалистического мировоззрения, совершенно отвергали всякое идеалистическое миросозерцание, а в том числе, конечно, и религиозное.

В девяностых годах прошлого столетия мы не любили даже называть себя атеистами — по той простой причине, что атеист только противоположен теисту, но в то же время, хотя и отрицая непосредственную веру в бога, он может быть во всем ином также идеалистом, или субъективистом, с которым нам все равно было бы не по пути. Атеистами были и народники, и радикалы, и либералы, и представители других направлений общественной мысли, очень часто по своему философскому мировоззрению примыкавшие к идеализму. 

Мы же всегда убежденно говорили, что в нашем мировоззрении нет и не может быть ни малейшего места ничему идеалистическому, что мы относимся ко всем проявлениям религиозной мысли как к чему-то совершенно чуждому. Поэтому мы можем изучать, исследовать религиозный вопрос, религиозные сочинения, религиозные движения так же спокойно и всесторонне, как естествоиспытатель исследует жизнь природы во всех ее проявлениях, а экономист и социолог — общество людей на всех ступенях его развития.