Служебный выпуск ТАСС № 173/С с изложением декларации А. Гитлера в связи с нападением Германии на Советский Союз

22 июня 1941 г.

ИК. пр. Ин. Берлин, 22 июня (ТАСС). Гитлер опубликовал следующую декларацию. Германский народ, национал-социалисты! После тяжелых размышлений, когда я был вынужден молчать в течение долгих месяцев, наконец, наступил момент, когда я могу говорить с полной откровенностью. Когда 3 сентября 1939 г. Англия объявила войну Германии, вновь повторилась попытка Англии разрушить при помощи вооруженной борьбы наиболее мощную державу, которая существовала в данный момент, и положить конец всякой возможности консолидации и подъема Европы. С этой целью в прежние времена Англия уничтожила Испанию в результате ряда войн, и таким образом она вела войны против Голландии. Таким же образом позже и с помощью всей Европы она победила Францию. По этим же соображениям с начала нашего века Англия предприняла окружение Германской империи и в 1914 г. развязала мировую войну. В 1918 г. Германия пала, и это было результатом отсутствия внутреннего единства. Результаты были ужасными. После того как было лицемерно объявлено, что война велась только против императора и его режима, когда германская армия сложила оружие, началось методическое разрушение Германской империи. Один французский государственный деятель заявил о том, что в Германии 20 миллионов лишних людей и что они должны быть ликвидированы либо посредством голода, либо посредством болезней или эмиграции. Казалось, это буквально осуществляется.

Национал-социалистское движение начало дело объединения германского народа и таким образом начало подготовку восстановления Империи. Это восстановление нашего народа осуществилось после многих лет страданий и отчаяния, осуществилось под знаком исключительно внутреннего возрождения. Это ни в какой степени не касалось и не угрожало Англии. Однако политика ненависти и окружения Германской империи непрерывно продолжалась как изнутри, так и снаружи. Создался известный нам заговор между евреями и демократами, большевиками и реакционерами с единственной целью — помешать созданию нового народного Германского государства, с целью снова довести Германскую империю до бессилия и бедствия. Ненависть этого международного заговора была направлена также против народов, обиженных судьбой, которые были вынуждены зарабатывать свой хлеб насущный ценой тяжелой борьбы за существование. Именно Италии и Японии, так же как и Германии, отказывали в их праве на причитающуюся им долю жизненных благ. Поэтому союз, создавшийся между этими народами, был только актом законной самозащиты против мировой коалиции, которую создали против них богатство и сила. Уже в 1936 г., как заявил американский генерал Вуд в комиссии палаты представителей, Черчилль отметил, что Германия становится слишком могущественной и, следовательно, ее необходимо уничтожить. Летом 1938 г., по-видимому, наступил момент, когда хотели начать новое уничтожение Германии, которое замышлялось, путем возобновления политики окружения Германской империи. С этой целью была развернута кампания лжи, которая состояла в том, чтобы объявлять другие народы подвергающимися опасности и захватывать их в свои руки посредством обещаний гарантий и помощи для того, чтобы затем заставить их идти против Германии, как во время мировой войны. Таким образом, Англии удалось между маем и августом 1939 г. распространить по всему миру утверждение, что Германия прямо угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии, Бессарабии и Украине. Часть этих государств позволила убедить себя принять обещание гарантий, которые были им предложены, и они, следовательно, перешли во фронт окружения Германской империи. В этих условиях я считал возможным взять на себя перед своей совестью, историей и германским народом ответственность не только заявить этим странам и их правительствам о лживости английских обещаний, но также успокоить наиболее мощную державу Востока торжественными заявлениями об ограниченности наших национал-социалистских интересов. Я думаю, вы все почувствовали в один прекрасный день, что мне было горько и тяжело принять это решение. Никогда германский народ не испытывал вражды к народам России. Однако иудейско-большевистские правители Москвы пытались в течение более 20 лет разжечь пожар не только в Германии, но и во всей Европе. Не Германия когда бы то ни было пыталась навязать национал-социалистскую доктрину России, а иудейско-большевистские правители Москвы непрерывно пытались навязать свое господство нашему народу и другим народам Европы. Но это имело место не только в интеллектуальной области, но также, и прежде всего, в области военной и государственной власти. Во всех странах, где этот режим развернул свою деятельность, он принес с собой только хаос, нищету и голод.

Перед лицом этого положения вещей я пытался в течение двух десятилетий путем минимального вмешательства и не разрушая в какой бы то ни было степени наше производство, создать в Германии новый социалистический порядок, который не только устраняет безработицу, но и позволяет рабочим во все возрастающей степени пользоваться плодами своего труда. Успехи, достигнутые этой политикой экономической и социальной реорганизации жизни нашего народа, которая систематически уничтожает классовые и кастовые противоречия и конечная цель которой заключается в создании единства народа, достойного своего имени, эти успехи являются единственными во всем мире. При этих условиях лишь с большим сожалением я решился в августе 1939 г. послать в Москву моего министра для того, чтобы он попытался там противодействовать политике окружения, которую проводила Великобритания в отношении Германии. Я сделал это, исключительно сознавая свою ответственность перед германским народом, и прежде всего в надежде, несмотря на все обстоятельства, в конце концов достичь устойчивого ослабления напряженности, иметь, быть может, возможность сократить жертвы, которые в противном случае потребовались бы от нас. В Москве Германия торжественно заявила, что она рассматривает указанные ею территории и страны, за исключением Литвы, как находящиеся вне пределов всяких политических интересов Германии. Помимо этого, была заключена специальная конвенция на случай, если бы Англии удалось успешно толкнуть Польшу на войну против Германии. Но и здесь Германия пошла на такое ограничение своих требований, которое ни в какой мере не соответствовало подвигам германского национал-социалистского оружия. Последствия этого договора, которого я желал и который я заключил в интересах германского народа, были исключительно тяжелыми для немцев, живших в затронутых им странах: значительно больше полумиллиона немцев — мелких крестьян, ремесленников, рабочих — были вынуждены почти немедленно покинуть страны, где они обосновались, чтобы уйти от нового режима, который угрожал им прежде всего безграничной нищетой и, рано или поздно, полным истреблением. Несмотря на это, тысячи немцев исчезли, и никогда так и не удалось узнать их судьбу, тем более где они находятся. Среди них не менее 160 германских подданных.

Перед лицом всех этих фактов я молчал, потому что я должен был молчать, так как, я уже сказал, я стремился достичь окончательного ослабления напряженности в отношениях с этим государством. Однако, когда мы начали продвигаться в Польшу, советские правители неожиданно потребовали Литву вопреки заключенному соглашению... У Германской империи никогда не было намерения оккупировать Литву. Германия не только никогда не обращалась к литовскому правительству с этой целью, но, напротив, она отказала в просьбе тогдашнего литовского правительства послать германские войска в Литву в целях оккупации... поскольку эта просьба не соответствовала целям германской политики. Несмотря на это, я уступил этому новому требованию России. Однако это было лишь началом целого ряда шантажей, которые продолжались непрерывно... После того как мы одержали победу над Польшей, и одержали ее исключительно силами германских войск, я обратился с новым мирным предложением к западным державам. Международные поджигатели войны и евреи оттолкнули это предложение. Мотив отказа состоял тогда в том, что у Англии сохранялась еще надежда мобилизовать Европейскую коалицию, включая Балканы и Советскую Россию, против Германии. Именно в этих условиях в Лондоне было решено послать в Москву в качестве посла Криппса. Он получил ясно сформулированные указания восстановить любым способом отношения между Англией и Советским Союзом и направить эти отношения по пути, соответствующему английским интересам... За исключением случаев, когда тактические соображения принуждали ее к молчанию, английская печать сообщала об успехе этой миссии. Первые результаты этих усилий действительно проявились уже осенью 1939 г. и весной 1940 г.... Россия, которая готовилась покорить военной силой не только Финляндию, но также Балтийские государства, неожиданно мотивировала это решение лживым и нелепым заявлением, что она вынуждена защитить эти страны против угрозы со стороны иностранной державы или предотвратить подобную угрозу. При этом, конечно, имелась в виду исключительно Германия... потому что никакая другая держава не могла проникнуть на территорию Прибалтики и вести там войну. Несмотря на это, я вынужден был молчать. Но руководители Кремля сделали немедленно новый шаг... В то время как весной 1940 г. Германия отвела свои войска далеко от восточной границы в соответствии с так называемым пактом о дружбе и даже совершенно очистила от войск значительную часть своих областей, в этот момент началась концентрация русских сил в таких размерах, которые можно было лишь расценивать как явную угрозу Германии. Согласно заявлению, сделанному тогда лично Молотовым, начиная с весны 1940 г. в одних только Прибалтийских государствах находилось не менее 22 русских дивизий. Хотя русское правительство не уставало утверждать, что оно было призвано населением этих стран, присутствие русских войск в этих государствах не могло иметь других целей, кроме как явиться антигерманской демонстрацией. После того как наши солдаты с 10 мая 1940 г. сломили франко-английскую мощь на Западе, концентрация русских войск на нашей восточной границе продолжалась во все возрастающих масштабах и стала в конце концов угрожающей. В этих условиях в августе 1940 г. я полагал, что в интересах Германии я не мог взять на себя ответственность оставить теперь без защиты перед лицом этой огромной концентрации большевистских дивизий наши восточные провинции, так часто подвергавшиеся опустошению в прошлом. Но принятое мною решение по этому вопросу повлекло именно то, на что было рассчитано англо-советское сотрудничество, а именно вынужденную концентрацию на Востоке столь значительных германских сил, что германское командование не могло уже взять на себя полную ответственность за радикальное завершение войны на Западе, особенно воздушной войны. Это отвечало цели, преследуемой не только английской, но также и советской политикой. Англия, так же как и Советская Россия, имела намерение затягивать возможно дольше эту войну для того, чтобы таким образом ослабить всю Европу и все больше и больше ее обессилить. Опасное нападение России на Румынию в конечном счете имело целью наложить руку на важную базу не только германской, но и европейской экономики или при других обстоятельствах уничтожить эту базу. Но именно Германия с 1933 г. старалась с безмерной терпеливостью привлечь на свою сторону государства юго-восточной части Европы в качестве торговых партнеров. Поэтому мы были крайне заинтересованы в том, чтобы эти государства укреплялись и чтобы в них царил порядок. Русское вторжение в Румынию и тогдашняя зависимость Греции от Англии угрожали превратить эти районы в ближайшем будущем также во всеобщий театр военных действий. Вопреки нашим принципам и нашим привычкам я посоветовал, по настоятельной просьбе тогдашнего румынского правительства, ответственного за это развитие событий, уступить советскому шантажу и в интересах мира согласиться на уступку Бессарабии. Однако румынское правительство сочло возможным взять на себя ответственность за это мероприятие перед своим народом лишь при условии, что Германия и Италия дадут ему, по крайней мере в качестве компенсации, гарантию, что то, что останется от Румынии, будет неприкосновенным. Я с сожалением дал эту гарантию. Я колебался это делать главным образом потому, что если Германия дает какую-нибудь гарантию, то она решается сдержать обещания, которые в ней заключаются.

Мы не англичане и не евреи. Итак, я полагал до последней минуты, что, принимая на себя тяжелые обязательства, я служу делу мира в этом районе. Но для того чтобы окончательно разрешить эти вопросы и пролить свет на позицию, занятую Россией в отношении Германии, а также под нажимом все усиливающейся мобилизации на нашей восточной границе я пригласил Молотова приехать в Берлин. Прежде чем ответить на мое приглашение, советский министр иностранных дел предложил, чтобы Германия разъяснила или дала свое согласие на следующие четыре вопроса. Первым вопросом Молотова было: будет ли действительно гарантия, данная Румынии Германией в случае нападения Советской России на Румынию? На этот вопрос я ответил следующее. Германская гарантия имеет общий характер и связывает нас при всяком положении вещей, а Россия никогда не заявляла нам, что она имеет в Румынии еще какие-нибудь интересы за пределами Бессарабии. Занятие Северной Буковины уже противоречило этому заверению. Вот почему я не мог думать, что внезапно у России появятся новые цели в отношении Румынии.

Молотов, после того как он сказал, что Россия чувствует снова угрозу со стороны Финляндии и что Россия решила не допускать этой угрозы, меня спросил, готова ли Германия не оказывать никакой помощи Финляндии, и прежде всего немедленно отозвать германские войска, движущиеся через Финляндию в Киркенес, где они должны были сменить другие германские части. Я ответил на этот вопрос, что Германия никогда не имела никаких политических интересов в Финляндии. Правительство Германии не может одобрить новой войны России против небольшого финского народа, тем более что мы не можем верить, что Финляндия угрожает России. Ни в коем случае мы не хотели бы того, чтобы Балтика стала новым театром военных действий. Молотов меня спросил, в-третьих: готова ли Германия согласиться с тем, чтобы Советская Россия со своей стороны дала гарантию Болгарии и направила с этой целью советские войска в Болгарию? Молотов уточнил при этом, что советские войска не имеют намерения в этом предполагаемом случае свергнуть, например, короля Болгарии.

На это я ответил, что Болгария — суверенное государство, и мне неизвестно, чтобы Болгария просила гарантии у Советской России подобно тому, как Румыния просила гарантии у Германии. Кроме того, я добавил, что обязан посоветоваться по этому вопросу с моим союзником.

В-четвертых, Молотов мне сказал, что Советская Россия абсолютно нуждается в свободном проходе через Дарданеллы и что она требует в интересах самозащиты занятия некоторых важных баз на берегах Дарданелл и Босфора. Он меня спросил, согласится ли с этим Германия. Я ответил, что Германия готова дать в любой момент свое согласие на изменение в пользу Черноморских стран статута, выработанного в Монтре, но что Германия отказывается согласиться с приобретением Россией баз в проливах.

Национал-социалисты... Я, таким образом, занял единственную позицию, которую я мог занять, как ответственный руководитель государства и представитель, который сознает свою ответственность за европейскую культуру и цивилизацию...

Советская деятельность, направленная против Германии, усилилась... равно как началась деятельность, направленная к тому, чтобы подорвать изнутри новое румынское государство, а также она заключалась в попытках свергнуть болгарское правительство посредством пропаганды. При помощи путаных и незрелых умов румынского легиона им удалось инсценировать в Румынии государственный переворот, цель которого заключалась в том, чтобы свергнуть главу государства генерала Антонеску и вызвать в стране хаос для того, чтобы посредством устранения законной власти устранить и условия, при которых германское обещание гарантий могло быть осуществлено.

Несмотря на все это, я продолжал считать, что я поступаю правильно, если храню молчание.

Когда это предприятие провалилось... началась новая концентрация советских войск на восточной германской границе. Моторизованные части и парашютисты перебрасывались к германской границе во все больших количествах, что увеличивало угрозу этой границе. Германские войска знают, так же как это знает вся страна, что еще несколько недель назад ни одна моторизованная германская дивизия не находилась на нашей восточной границе... Но если нужно последнее доказательство, я могу его привести. Несмотря на все маневры, диверсии и маскировки, доказано, что англо-советская коалиция стала в это время свершившимся фактом. Эти доказательства дала нам война с Югославией. В то время как я пытался сделать последнюю попытку умиротворения Балкан и в то время как я призывал к сотрудничеству, движимый духом взаимопонимания с дуче, Югославия присоединилась к Тройственному пакту.

Англия и Советская Россия совместно организовали переворот, в результате которого в течение одной ночи было свергнуто югославское правительство, которое тогда было расположено сотрудничать. Сейчас можно сказать германскому народу, что это было направлено против Германии и было спровоцировано не столько Англией, сколько Советской Россией... Поскольку мы продолжали хранить молчание даже перед лицом этого факта, советские правители пошли еще дальше. Они не только организовали путч, через несколько дней они заключили со своими новыми креатурами пресловутую конвенцию дружбы, цель которой заключалась в том, чтобы укрепить сербов в их желании сопротивляться умиротворению Балкан и толкнуть их против Германии.

Речь тут не шла о платонических намерениях. Москва потребовала мобилизации сербской армии. Так как я даже тогда не считал, что наступил момент нарушить молчание, правители Кремля пошли еще дальше. У правительства Германской империи имеются сейчас документы, доказывающие, что для того, чтобы окончательно толкнуть Сербию на борьбу, Россия обещала доставить в Салоники войска, самолеты, оружие и другие военные материалы, которые должны были быть использованы против Германии. И это было сделано в тот момент, когда я дал министру иностранных дел Японии Мацуоке совет пытаться достигнуть ослабления в напряженности в русско-японских отношениях, делая это все в той же надежде служить делу мира.

Исключительно быстрое, ни с чем не сравнимое продвижение наших дивизий на Скопле и взятие Салоник помешало реализации этого англо-советского заговора. Однако сербские офицеры-летчики бежали в Россию, и там они были немедленно приняты как союзники. Только победа держав «оси» на Балканах помешала выполнению плана, который заключался в том, чтобы втянуть этим летом Германию на юго-востоке в бои, длящиеся целыми месяцами, и, завершив в это время концентрацию советских войск, вместе с Англией и при помощи американских поставок, на которые рассчитывали, наконец, задушить и раздавить Германию и Италию.

Таким образом, Москва предательски нарушила условия, которые составляли предмет нашего пакта о дружбе. Делая все это, правители Кремля притворялись до последней минуты, симулируя позицию мира и дружбы, также как это было в отношении Финляндии и Румынии. Они сочинили опровержение, производившее впечатление невинности. В то время как до сих пор обстоятельства заставляли меня хранить молчание, теперь наступил момент, когда выжидательная политика является не только грехом, но и преступлением, нарушающим интересы германского народа, а следовательно, и всей Европы. Сейчас приблизительно 160 русских дивизий находятся на нашей границе. В течение ряда недель происходили непрерывные нарушения этой границы, причем не только на нашей территории, но и на крайнем севере Европы и в Румынии. Советские летчики развлекались тем, что не признавали границ, очевидно, чтобы нам доказать таким образом, что они считают себя уже хозяевами этих территорий. Ночью 18 июня русские патрули снова проникли на германскую территорию и были оттеснены лишь после продолжительной перестрелки. Теперь наступил час, когда нам необходимо выступить против этих иудейско-англосаксонских поджигателей войны и их помощников, а также евреев из московского большевистского центра.

Осуществляется концентрация войск, которая по своим масштабам и по своему территориальному охвату является величайшей, какая когда-либо имела место в мире. Сотрудничая со своими финскими товарищами, соратники победителей Нарвика держат берега Ледовитого океана. Германские дивизии под командованием победителя Норвегии охраняют финляндскую землю вместе с героями финляндских битв за освобождение, действующими под руководством своего маршала. От Восточной Пруссии до Карпат располагаются формирования германского Восточного фронта. На берегах Прута, на нижнем течении Дуная до берегов Черного моря находятся германские и румынские солдаты под командованием генерала Антонеску — главы румынского государства. В задачу этого фронта входит уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и, следовательно, защита всех стран Европейского континента. Таким образом, я решил сегодня передать судьбу государства и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам бог в этой важнейшей борьбе!